Изготовление шнуров-мидзухики

Как уже говорилось, шнуры-мидзухики делают из традиционной японской бумаги васи, которая делается вручную из сердцевин кустарников kozo, gampi и mitsumata. Особенностью такой бумаги является более плотное плетение, которое достигается за счёт переплетения более длинных волокон. Бумага васи таким образом не только плотнее привычной нам «западной бумаги», но и самая плотная вообще в мире.

Раньше шнуры-мидзухики также делались вручную, но в последнее время наладили их механизированное производство. Разумеется, шнуры, сделанные заводским способом, уступают по качеству шнурам, изготовленным вручную. Сделанные ручным способом шнуры куда более упруги и лучше сворачиваются в петли, тогда как заводские шнуры прогибаются под собственным весом, а при плетении узлов на них образуются изломы.

Бумагу васи режут на полоски и скручивают вместе таким образом, чтобы вдоль её можно было разорвать сравнительно легко, а поперёк – как можно сложнее. Затем из бумаги начинают скручивать непосредственно шнуры. Процесс это чрезвычайно трудоёмкий, так что машины в этом плане сильно помогают человеку. Свитые шнуры сматывают в мотки и смачивают водой, после чего их начинают потихоньку разматывать, одновременно натягивая. В натянутом положении на шнуры наносят клей из водорослей и прочёсывают, за счёт чего шнуры становятся тоньше, а бумага внутри них сильнее пропитывается клеем.

Далее шнуры вывешиваются на просушку – по этой причине процесс производства шнуров всегда осуществляется в солнечную погоду. После просушки следует чрезвычайно важный этап – шнуры полируют и окрашивают, причём окраску шнуров, сделанных вручную, доверяют только опытным мастерам.

Просушенные и окрашенные шнуры чрезвычайно прочны и готовы к применению в самых разных областях деятельности. Окрашиваются же шнуры в самые разные цвета, число которых достигает двухсот оттенков.

Шнуры-мидзухики из Иида отличаются особым шелковистым блеском и прочностью – именно благодаря этим качествам продукция местных мастеров пользуется огромным и заслуженным успехом.

2. «тё-мусуби» - похож на наш обычный бантик. Таким узлом завязывают подарки и поздравления, когда хотят, чтобы событие повторилось ещё неоднократно, например, на рождение ребёнка.

Что потребуется для плетения узлов-мидзухики?

Сначала потребуется самое главное – желание! Стоит чего-то захотеть и приложить некоторые усилия, как всё получится. Самой главной трудностью в нашей стране является отсутствие тех самых шнуров, из которых делаются узлы и узоры, но попробовать найти им замену можно. Также можно попытаться отыскать эти шнуры в китайских магазинчиках или магазинах восточных аксессуаров – вдруг да повезёт! Что потребуется ещё? Будут необходимы следующие элементы:

  1. ножницы;
   2. клей;
   3. плоские щипцы;
   4. кернер (инструмент, предназначенный для наметки точек на рабочей поверхности, в данном случае – на шнурах);
   5. другие вспомогательные инструменты, которые, как Вы считаете, могут пригодиться.

Для начала попробуйте сделать такого вот журавлика, как показано на рисунке. Узелок тут всего один, так что особых трудностей быть не должно

Шаг 1. Для создания крыльев потребуется пять шнуров длиной 30 см – сделайте из них «авадзи-мусуби», подробное изготовление которого показано чуть ниже.

Шаг 2. Для создания шеи и хвоста потребуется 7 шнуров длиной 30 см, при этом длина хвоста должна быть около 8,5 см.

Шаг 3. Возьмите один дополнительный белый шнур и обвейте его вокруг основы для шеи, сделанной во втором шаге. Длина шеи должна быть около 6-7 см, оставьте немного шнура для того, чтобы сделать клюв.

Тэссэндзюцу: искусство боевого веера

В Японии веера использовали представители самых различных общественных классов и для самых различных дел: в театральных постановках и танцах, поэзии и светской жизни, а также при веянии риса или пшеницы. Также веер использовался и в качестве смертельного боевого оружия, причём таковое использование веера существовало только в Японии и ни в какой более стране мира.

Японские веера, особенно довольно крупных размеров, были широко известны в древности за пределами Японии, а самое первое документированное упоминание веера содержится в хрониках правления императора Юряку (457-479), где описывается церемониальный веер сасиба пурпурного цвета и в форме листа, прикреплённого к длинному шесту. Древнекитайские хроники (времён династии Сун – 960-1279гг.) также содержат данные об импорте элегантно украшенных и расписанных японских вееров, которые считались прекрасными образцами декоративного искусства. Опахало такого веера было сделано из осоки с радиально расходящимися спицами, также веер имел продолговатую ручку, которая поддерживала опахало за центр и являлась продолжением одной из спиц.

Когда и кем был изобретён веер мы, конечно же, за давностью веков так и не узнаем. Японские учёные, конечно же, проводили исследования – особенно в период господства буси – но к их работам следует относиться с изрядной долей недоверия. И при этом других исследований просто нет, что вполне логично, учитывая длительный период самоизоляции.

Описанные выше церемониальные веера использовались на религиозных праздниках и при дворе вдоль всего побережья материковой Азии, а также на прилегающих островах. Ещё большее распространение эти веера получили вместе с распространением буддизма и его красочных ритуалов. Потомками этих вееров стали просто огромные веера из шёлка, крепившиеся к полутораметровым шестам и называвшиеся ума-сируси. Эти веера использовались в качестве военной эмблемы и знака присутствия сёгунов во время правления Токугава. Ума-сируси изготовлялись из девяти слоёв бумаги, проклеенных между собой, а сверху покрывались шёлком и позолотой. Также веера украшались огромными пучками пальмовых волокон или конских волос и крепились к шесту таким образом, что могли вращаться под дуновением ветра. Также следует отметить, что веера, изготовленные из животных материалов – кожи или перьев птиц – никогда не были широко распространены в Японии. Это связано с табу на «мёртвое», установленное коренной религией японцев, а также с последующими заповедями буддизма о запрете убийства в любой форме. Именно поэтому знак отличия китайских военачальников, напоминающий мухобойку, при попадании в Японию стал изготовляться из бумажных полос, прикреплённых к короткой ручке. Такая конструкция называлась сайхай и являлась своего рода указкой или дирижёрской палочкой при отдаче приказов.

Веера для личного пользования имеют столь же древнюю историю, начало которой покрыто туманом, и подразделяются на две группы:

    * жёсткий, как правило округлый веер с продолговатой ручкой (утива, или дансэн);
    * складной веер, по форме напоминающий сектор диска (оги, или сэнсу).

Утива упоминаются в самых древних хрониках японцев и их происхождение можно вывести из придворного обычая носить с собой маленькую плоскую палочку (саку) из дерева или слоновой кости, которую упирали в нижнюю часть груди под небольшим углом, поддерживая таким образом осанку и придавая ей величие. Как видно из истории, утива с успехом пришёл на замену саку.

Складной веер многие учёные считают истинно японским изобретением, несмотря на неясность и неточность сведений о его происхождении. Это связано с тем, что в хрониках уже упоминавшейся выше китайской династии Сун есть сведения о «японских веерах», причём речь идёт именно о таком типе веера, как оги. Это может послужить доказательством, что древние китайцы не имели к складным веерам никакого отношения, несмотря на то, что поздние конфуцианцы, преклоняясь перед китайской культурой, приписывали оги именно китайское происхождение.

Оригами

В древнем Китае бумагу использовали в самых различных областях жизнедеятельности, в том числе и в религиозных целях – изначально было принято сжигать вместе с покойником его вещи, дабы обеспечить ему дальнейший путь на небесах. Позже бережливые китайцы заменили реальные вещи полосками бумаги, на которых были написаны названия этих вещей. Также из бумаги изготовлялись бытовые вещи, например, знаменитые фонарики. Однако складывание фигурок не получило такого распространения в Китае, какое оно затем получило в Японии. Произошло это по следующей причине: японцы использовали бумагу не только для бытовых целей, но и для демонстрации своих идей. Как известно, буддизм не разделяет искусство на высокое и низкое, не делит дела на важные и не очень, буддисты были первыми, кто обратил внимание на «мелочи жизни» с той целью, чтобы успеть ухватить в этих мелочах дыхание вечности.

Буддизм сам по себе не предполагает чёткого и единого Пути к Истине – каждый народ, вставший на Путь, проходит его по-своему и все народы приходят к одной Истине. Японцы считали красоту показателем истины и на своём Пути открыли красоту малых и незаметных на первый взгляд вещей. Они считали, что каждая вещь, каждое слово несут в себе божество (ками). Китайцы же искали Истину в другом направлении и именно поэтому искусство оригами зародилось именно в Японии (не зря же похожи «оригами» и «ками», правда?).

Синтоизм также «приложил» руку к появлению оригами: первые оригами появились именно в синтоистских храмах и до сих пор в них злых духов отгоняют с помощью метёлки, сложенной из полосок бумаги (харам-гуси) и изготовляются бумажные амулеты (гофу). Также существовал (и существует) ритуал жертвоприношения с использованием бумаги – богам подносились кусочки рыбы и овощей в бумажной коробочке.

В периоды Камакура (1185–333) и Муромати (1333–1573) оригами выходит за пределы храмов и достигает императорского двора. Умение складывать было одним из обязательных для аристократии и двора – хотя бы на начальном уровне. С помощью записок, сложенных в виде журавля или цветка удавалось передать гораздо больше смысла, внимания и любви, чем можно было сделать словами. Постепенно умение складывать стало признаком хорошего образования и изысканных манер.

В периоды Адзути Момояма (1573–1603) и Эдо (1603–1867) оригами из церемониального искусства превратилось в популярное времяпрепровождение. Тогда бумага перестала быть предметом роскоши и оригами начало распространяться и среди простого народа. Именно тогда были изобретены ставшие теперь классическими фигурки оригами, например, журавлик (цуру) – традиционный японский символ счастья и долголетия. Оригами стало традицией, передаваемой из поколения в поколение, преимущественно по женской линии. Историки утверждают, что по манере складывания и составу фигурок можно было определить провинцию Японии, в которой выросла и обучалась мастерица.

Во второй половине XIX века Япония широко открыла двери остальному миру, и европейцы начали знакомиться с классическими фигурками, выполненными в технике оригами: лягушкой, рыбой, журавликом. Тем не менее своё «оригами» существовало в Европе и до этого. В частности испанская пахарита (птичка), возможно была одной из первых сложенных из бумаги фигурок в Европе и вообще в мире.

Новый этап в развитии оригами начался после второй мировой войны и связан с именем знаменитого японского мастера Йошизава Акира (ему посвящена отдельная статья). С помощью изобретенных им несложных условных знаков процесс складывания любого изделия оказалось возможным представить в виде серии рисунков-чертежей. Акира изобрел сотни новых, ранее не известных, фигурок. Он не только доказал, что искусство складывания может быть авторским, но и способствовал его широчайшему распространению. В течение нескольких лет Японское министерство иностранных дел посылало его в многочисленные поездки по странам Европы, потому что развитое и поддержанное им традиционное японское искусство стало международным средством мира и дружбы без слов.

Йошизава Акира

Йошизава Акира родился 14 марта 1911 г. в префектуре Тотиги в многодетной семье, и был предпоследним, шестым по счету ребенком. Из четверых старших сестер, трое умерли от болезней. Семья жила небогато: отец выращивал рис и овощи, продажа молока от нескольких коров позволяла кое-как сводить концы с концами. Но тем не менее в семье уделяли большое внимание искусству, в частности музыке; а совсем еще маленький Акира брал уроки живописи. Привитую с детства любовь к искусству он пронёс через всю жизнь. С оригами он впервые столкнулся в три года, когда соседка сложила ему бумажную лодочку. Старшие братья быстро привели её в негодное состояние и Акира попытался сложить точно такую же, и несмотря на малый возраст, ему это удалось! В шесть лет Акира пошёл в школу и продолжал самостоятельно заниматься оригами, осваивая традиционные для того времени фигурки. В тринадцать он перебирается в Токио, где работает и учится в вечерней школе. В то время Акира увлекся буддистской философией и регулярно посещал храм.

В двадцать два года Йошизава устраивается на машиностроительную фабрику, где помимо основной работы изучает начертательную геометрию. Вскоре ему поручают учить новичков читать чертежи. При этом Йошизава активно использует оригами, объясняя с его помощью азы геометрических понятий. Эти занятия имели успех и вызвали интерес не только у его учеников, но и у владельцев фабрики. Тогда Акира получает разрешение заниматься оригами в рабочие часы. В это самое время у него созревает представление о том, что отсутствующая и в душе человека, и в природе абстрактная геометрия проявляется в мире в виде оригами. Он изучает классическое японское искусство бонсай, в котором очень важны чувства линии, композиции и ритма, и понимает, что в отличие от умения составлять композиций из цветов, у оригами пока нет прочно завоеванных в стране позиций. Тем не менее, он решает специализироваться на складывании, прекрасно отдавая себе отчет, что ему придется идти нехоженой дорогой в одиночку. Разразившаяся война спутала все эти планы. Йошизава работал в военном госпитале, и в этих условиях уделяя время складыванию. Когда его подразделение оказалось в оккупированном Гонконге, он устраил выставку оригами для раненых, развешивая особо яркие фигурки над кроватями выздоравливающих солдат.

После окончания войны не было смысла возвращаться в разбомбленный Токио, где жизнь в это время была особенно тяжела и после демобилизации Йошизава едет в свою родную деревню в Тотиги, где несколько лет перебивается случайными заработками. Он по-прежнему не оставляет своих занятий оригами. Это был самый тяжелый период в жизни мастера: его жена, с которой он обвенчался незадолго до войны, умирает, годы идут, а его подвижнический труд остается незамеченным. Ситуация изменилась только в 1950 г., когда директора школы префектуры Точиги избрали президентом профсоюза преподавателей труда и искусств. Он был знаком с братом Йошизавы, и в результате Акира может продемонстрировать свои работы на выставке прикладного искусства, организованной профсоюзом. Выставка имела успех и Акире выпал шанс рассказать о роли оригами в образовании на съезде профсоюза – неожиданный поворот судьбы приносит мастеру некоторую известность. Тогда Акира решает вернуться в Токио и сделать оригами своей профессией.

В то же время японскому драматургу Тадасу Изаве приходит в голову мысль напечатать на страницах газеты "Асахи крафт" сложенные их бумаги фигурки, символизирующие цикл восточного календаря. Изаве советуют обратиться к Йошизаве, и тот сразу соглашается. Несколько дней и ночей Йошизава творит, не выходя из специально снятой для него комнаты. Опубликованные в газете фигурки производят настоящую сенсацию - настолько они изящны и грациозны. Таких оригами японцы еще не видели! Появление фигурок в "Асахи крафт" явилось поворотным моментом в жизни мастера - множество людей в Японии начинают оказывать ему всяческое содействие в деле развития оригами, он ездит по стране, выступая с лекциями в школах и университетах. Его модели публикуют на страницах периодических изданий. В 1953 г. его работы становятся известны на Западе, в основном благодаря переписке, завязавшейся с Гершоном Легманом.

В 1954 г. на японском языке выходит его первая книга "Новое искусство оригами". Она совсем невелика и отражает лишь вершину айсберга творчества мастера. К моменту ее публикации у Акиры скапливается уже несколько тысяч оригинальных моделей. В том же году он организует общество оригами, а через два года повторно вступает в брак. Не имея детей, мастер и его верная спутница Йошизава Кайо считают, что все творения, которые выходят из рук мастера – это их родные дети. Известность и слава мастера растет.

Как и многие в Японии, Акира считает, что сами божества творят красоту его руками. Он не приступает к складыванию очередной фигурки, не сотворив в душе молитву. Ни одна из фигурок не похожа на остальные – у каждой своя поза, выражение, свой неповторимый облик. Большинство уникальных работ сделано на основе хорошо известных базовых форм, а накопленный с годами опыт позволяет мастеру извлекать из них все новые и новые неповторимые творения, удивительно напоминающие живые объекты. Кажется, что положение складок на некоторых фигурках мастера точно не определено, однако, это не так: "В оригами не должно быть случайных линий, – напутствует мастер новичков. – Каждая из них должна быть продумана".